Ты положишь муку мацхату на лоб барана и принесешь его в жертву. Узел ты совершенно завяжешь, Жрец–консекратор встанет по левую руку от этого бога, перед статуями Эа, Шамаша и Асаллухи, и заклинание «Шамаш, верховный судия» прочтет. Трижды заклинание «Эа, Шамаш и Асаллухи» он прочтет. Заклинание «В день, когда бог был сотворен» он прочтет — ты же исполнишь омовение уст. После этого заклинание «Священная статуя, совершенствующая великие ME» ты прочтешь и очистительный ритуал исполнишь. (В его левое ухо) ты пошепчешь, мастеров, которые к богу этому приблизились, со всем их инвентарем ты удалишь, перед Нинкуррой, Нинагаль, Кусибандой, Нинилду и Нинзадимом руки их шарфом ты свяжешь, тамарис–ковым ножом отрежешь[136]. Ты заставишь их сказать: «Я не делал его, Нинагаль — Эа кузнечного ремесла — сделал его». Глаз этого бога ты откроешь. Жрец–консекратор перед этим богом заклинание «Как ты выходишь, как ты выходишь» прочтет. Он прочтет заклинания «Статуя, рожденная в священном месте», «Статуя, рожденная в Небе», «Нинилду, великий плотник Ану», «Величественное одеяние ламохушшу из белого льна», «Великая корона», «Священный трон», а (также) перед этим богом заклинание «Иди, не медли» прочтет он. Вторую версию Он прочтет и в магический круг вступит/третью версию он прочтет, ки–уту–гин–на (исполнит).
Сперва ты развяжешь узел этого бога, затем ты развяжешь узлы Кусу, и Нингиримы, затем ты развяжешь узлы богов ремесла, затем ты развяжешь узлы великих богов. Ты возьмешь руку бога, заклинания «Пусть нога, стоящая на земле, на священном месте стоите и «Идущий по улице» на всем протяжении пути к храму этого бога ты будешь читать..
В воротах храма этого бога жертву ты принесешь. Ты возьмешь бога за руку и введешь его; идя к святилищу, заклинание «Мой царь, к твоему довольному сердцу» ты будешь читать. В нише бога ты усадишь, заклинания «Небесная вечерняя трапеза» и «Предназначенный для высокого престола» в его нише ты прочтешь. Справа от святилища тростниковую хижину ты установишь, для Эа и Асаллухи узел завяжешь, узел совершенно завяжешь и омовение уст этого бога исполнишь, и узел для этого бога завяжешь. Водой из воронки этого бога ты очистишь и семь раз заклинание «Асаллухи, сын Эреду» прочтешь, (а) рядом инсигнии божественности положишь. Ночью (перед ним) тьг их поставишь. На пристань Абзу ты пойдешь и там останешься. На всем пути до пристани Абзу очистительный ритуал ты будешь исполнять.
Знающий знающему пусть покажет. Не знающий да не увидит[137]. Табу великого Эллиля (и) Мардука.
Согласно слову таблички, копия красной обожженной таблички Набу–этель–илани, сына Даби6и, жреца–консекратора.
Иддина–Набу, сын Лухду–Набу, жрец–консекратор, ради жизни своей души и продления своих дней написал и в Эсагиле установил.
Третья часть поздневавилонской версии ритуала «Дом омовениям (см. ч. 3). На русский язык текст переводится впервые, Перевод с аккадского и шумерского языков В+ В. Емельянова по изданию: Weiher E. von. Spatbabylonische Texte aus Uruk Bd. III. Wiesbaden, 1991. S. 46–48. Текст ритуала изобилует повторяющимися формулами и сводится к описанию сложного обряда очищения царя.
Царь, усмиритель сердца, достойный царственности,
Аромат кедра, от гор исходящий, сладостный запах,
Плод прекрасный, власти достойный,
Владыка мой, царь, царственности носитель!
Когда в Дом омовения ты вступишь —
Пусть Эа тебе обрадуется,
Пусть Дамкина, царица Апсу, своим сиянием тебя осветит,
Пусть Мардук, великий надзиратель И гигов, главу твою возвысит!
Великий священный обряд Эа: согласно приказу, который им отдан, их действия постоянны.
Великие боги Небес и Земли ему предстали,
С высоких престолов Небес и Земли ему предстали,
Предписания их светлы, чисты,
Водой его светлой, чистой
Ануннаки, великие боги, себя умывали,
Перед ними себя очищали.
Светлый апкаль Эреду,
Светлый энкум Эреду. Чистая нинкум Эреду,
Экзорцист Апсу, превосходно подготовленный,
Льняную одежду Эреду носящий, превосходно по д готовл енн ый t
В Доме омовения царю Эа предстали.
По слову Шамаша, великого владыки Небес и Земли,
Пусть жизнь ублаженного сердца подарком тебе станет!
Царь, теленок коровы священной.
Когда к Дому омовения ты приблизишься — По слову Мардука, (что из) Апсу,
Пусть Шамаш ежедневно тебя озаряет,
Пусть Гула, мать милосердия, в одеяние царственности тебя нарядит!
Когда на высокий престол ты усядешься —
Пусть будет в льняном одеянии Апсу твой стан ежедневно хорош!
Когда освященную воду дадут тебе в руки —
Пусть Асарлухи в воду заклятья ее превратит!
Пусть Энбилулу, надсмотрщик реки,
Долгую жизнь душе твоей даст!
Когда в тростниковой хижине Дома омовения ты встанешь —
Пусть Эа, владыка заклятий, совершенный в искусстве,
С заклятием жизни тебе предстанет!
Когда рыбы и птицы, болотные твари лба твоего достигнут —
Пусть Намму, владычица великого моря, оседлавшая Небо,
Болезнь мангу и болезнь луту с твоего лба, подобно облаку, сгонит!
Пусть Нингирима, дочь Энки,
Заговорную формулу жизни тебе повторит!
Когда к престолу семерых из них для поклонения ты приблизишься —
Пусть боги, с престола сошедшие, сердца свои тебе распахнут!
Пусть Намму, мать дома, «Мир!» тебе скажет,
Подобно овце, ягненка своего окружившей, жизнью пусть тебя окружит!
Когда Эа ты поклонишься —
Пусть Эа–царь главу твою возвысит!
Когда Шамашу ты поклонишься —
Пусть Шамаш, вачикий владыка Небес и Земли, долгую ж [изнь душе твоей даст]!
По слову Мардука
Пусть жизнь ублаженного сердца подарком [тебе станет]!
Царь мой, […]!
Когда в Дом омовения ты войдешь,
Когда из тростниковой хижины Дома омовения ты выйдешь —
Пусть одеяние, что ты носишь, силу жизни тебе дарует!
Пусть скипетр, тебе врученный, Страну […]!
Пусть корона, тебе врученная, главу твою возвышает!
Когда из Дома омовения ты выйдешь —
Пусть Ануннаки, великие боги, жизнь ублаженного сердца в подарок тебе даруют!
Пусть Нинурта, великий витязь Энлиля, в битве товарищем тебе будет!
Пусть Нуску, великий визирь Экура, жизненной силы тебе прибавит!
Когда из Дома омовения ты выйдешь —
Пусть шеду добрый, ламассу добрая с миром к тебе вернутся!
Пусть злой демон, злой дух прочь отойдут!
Пусть шеду добрый, ламассу добрая рядом стоят!
Пусть Ануннаки, великие боги,
По (велению) Шамаша прекрасные слова для тебя произносят!
Текст дошел в ниневийском и ашшурском вариантах. Новогодний ритуал, в котором подвергается суду и испытаниям вавилонский бог Мардук, якобы приписавший себе все заслуги по истреблению Тиамат. На самом же деле Тиамат победил бог Лшшур, о котором в Энума элиш говорится как о предке Мардука. Идеология обоснована здесь игрой знаков: знаками АН. ШАР писалось имя ассирийского бога Ашшура, что дало писцу возможность отождествить Алшара вавилонского эпоса с Ашшуром. Представление об Ашшуре как победителе Тиамат появилось, скорее всего, в эпоху Синаххериба, когда Вавилон был не только унижен, но и разрушен. Текст переводится на русский язык впервые. Многие места его неясны и пока не поддаются комментированию Непонятно, прозаический или поэтический текст перед нами, поэтому в переводе, как и в подлиннике, он разбивается на строки. Перевод с аккадского языка В. В, Емельянова по изданию: Livingstone A. Court Poetry and literary Miscellanea. Helsinki, 1989. P. 82–86.
Тот, кто в доме своем кричит — это Бел. В узилище заключен он.
Тот, кто седьмого Нисана […] — это посланник Шамаша и Адада. Из узилища он его выведет.
Без посланника его богов из узилища кто его выведет?
Посланник, что придет и его выведет, оседлал […], к месту ордалии идет он.
Дом–акиту, куда идет он,— на краю места ордалий расположен; они его там допрашивают,
Набу пришел из Борсиппы, чтобы приветствовать своего отца, ими схваченного.
Белет–или, надзирающая за улицами, Мардука ищет: «Где его взяли?»,
Царпаниту, чьи руки простерты, Сипа и Шамаша молит: «Да будет жив Бел!»,
Белет–или, что всё обходит, на заупокойный дворик пошла, ищет его.
Борцы, что в дверях Эсагилы стоят, — это стража его, назначены они его сторожить,
[…] то, что сделали они у зиккурата: когда боги окружили его, он ускользнул и взбежал вверх, (думая): «Я буду спасен!» Они вывели его оттуда.
[…], что под ним, и красная шерсть, в которую он облачен,— это удары, которые ему нанесли. Они красны его кровью.
Ташмету, что с ним сидит, пришла, чтобы приветствовать его.
[…], что не пошел с ним, (говорит): «Я невиновен! Я не знаю, что делать!», чтобы Ашшур был к нему справедлив; через суд он проходит.
[…], что не пошел с ним, сын Ашшура. Он — страж, приставленный к нему, городскую цитадель он охраняет.
Голова, что с перекладины Госпожи Вавилона свешивается, — это голова преступника, который помогал ему, советовал ему. Его голову на шею Госпожи Вавилона они повесили.
[Набу (?)], что возвращается и в Борсиппу идет и тычинки финиковой пальмы там разбрызгивает,— (это потому, что) Бел на место ордалии отправился, город против него поднялся, и там они борются.
Свиные тростники, которые они бросали на пути Набу, когда из Борсиппы он идет, и на которые Набу наступал и смотрел, — это преступник, что с Белом был; он узнал его как соучастника Бела.
Жрецы–машмашшу, что перед ним заклинание читают,— это его люди, перед ним они идут, стеная.
Жрец–лумахху, что перед Госпожой Вавилона идет,— вестник новостей. Он идет на ее плач: «Они ведут его к месту ордалий!» Она отсылает его, говоря: «О брат мой, о брат мой!»
Его одеяние, которое Госпоже Вавилона они послали, — его платья, их они сняли.
Его серебро, его золото, камни, что из Эсагилы в другие храмы они вынесли, — его имущество,
Одежда, которой он был покрыт, в кладовой хранится.
Молоко, что они надоили перед Иштар Нин–вийской,— потому (надоено), что она его воспитала и явила ему милосердие.
Энума элиш, что они прочли и спели перед Белом в Нисан, — (говорит) о его заточении.
Мольбы он произносит, молитвы возглашает,
Перед Уту говорит: «Я делал только то, что хорошо для Ашшура! В чем моя вина?»
Бел глядит в небо, к Сину и Шамашу взывает: «Дайте мне жить!»
Бел глядит в землю, поскольку на него […] накинут — (это потому, что) с ордалии идет он.
[…], что не вышел с Белом в дом–акиту, узника держит и с ним сидит.
Госпожа Вавилона, что не пошла в дом–акиту — хозяйка дома. (Он сказал ей): «Ты дом знаешь! Дом стереги! Ты за дом отвечаешь!»
Госпожа Вавилона, что имеет черную шерсть сзади, а красную шерсть впереди,
Красная шерсть впереди — это кровь сердца.
Госпожа Вавилона, перед которой восьмого нисана свинью колют, — хозяйка дома. Они ее спрашивают: «Кто преступник?»
Разбито три строки.
